ЖИЗНЬ С ВИЧ
Испытать на себе, чтобы понять В попытке понять, что происходит с людьми, с их внутренним миром и социальным окружением при диагнозе ВИЧ-инфекция, журналисты "входили в образ" ВИЧ-положительного и наблюдали за собственными переживаниями и реакцией других людей, которым они сообщали о "диагнозе". Такой взгляд изнутри дает возможность узнать о проблеме СПИДа нечто качественно новое.
20 марта 1993 года в "Московском комсомольце" была опубликована статья "Заражен и очень опасен", в которой журналист решил побыть "один день в шкуре прокаженного, страшная тайна которого раскрыта прилюдно".
Стоя в вестибюле метро с плакатом "По вине медиков заразился СПИДом. Помогите на лечение", корреспондент "МК" вызывал у публики сострадание:
"люди достают потрепанные кошельки, извлекают мятые пятерки, трешки, четвертаки. Отторжения не произошло, палкой никто не огрел, даже не выругался матом".
Но оказалось, что одно дело - просить милостыню и совсем другое - добиваться нормального к себе отношения. Неудачей закончилась попытка журналиста сдать брюки в химчистку, "признавшись" в своем ВИЧ-статусе:
"Приемщица с ужасом смотрит на меня, дрожащими руками срывая уже привязанные бирки...
- Это невозможно.
- Но почему?
- У нас нет на этот счет инструкций...".
Попытки постричься в парикмахерской или полечить зубы также не увенчались успехом:
"Мы не сможем вас постричь. Нам никто не говорил, как это делать. У нас нет даже резиновых перчаток... У нас нет одноразовых сверл... У нас нет никаких инструкций...".
Действительно: отсутствие инструкций, незнание необходимых (и достаточных) мер безопасности, неуверенность в том, что ВИЧ не передается при бытовом контакте, - одна из причин дискриминации. Но не единственная. Рассуждая о других причинах, журналист отмечает:
"Меня не бьют, но меня и не обслуживают. Меня - гонят. Хотя от общества меня никто не отлучал... Сострадание - понятно. Но почему - презрение? Никому нет дела, что меня заразили врачи. Обществу так думать неудобно. Гораздо приятнее поставить меня в один ряд с педиками, наркоманами, любителями проституток. Я почувствовал это. На своей шкуре".
Задавая вопрос "почему?", журналист фактически сам же на него и отвечает, когда презрительно отстраняется от заразившихся "недостойным", по его мнению, путем, не желая стоять с ними "в одном ряду". Существует такое понятие, как "дискриминация по путям заражения", то есть деление ВИЧ-положительных на "невинных" и "виноватых". Дебаты о том, кто и в какой степени виноват в заражении, неизбежно заводят в тупик; кроме того, они бесплодны: отношение общества может быть диким или цивилизованным, разумным или истеричным, нетерпимым или гуманным - но в любом случае оно распространяется разом на всех людей, затронутых проблемой СПИДа. Несколько утрируя, можно сказать: либо ВИЧ-инфекция рассматривается как болезнь - и тогда общество заботится о том, как помочь заболевшим; либо как преступление - и тогда общество стремится осудить, изгнать из своих рядов и изолировать "преступников". Попытки сочетать эти два несочетаемых подхода (одно отношение - к "невинным жертвам", принципиально другое - к заразившимся в результате "безнравственного" поведения) безуспешны. Достаточно вспомнить бездушную травлю зараженных в больницах детей и их семей.
Опыт перевоплощения в ВИЧ-положительного приводит журналиста к простому выводу: когда существует дискриминация, удобнее вообще не знать своего ВИЧ-статуса:
"И пока я скрываю свою тайну или хуже - не подозреваю о ней или только догадываюсь, - я свободный человек. Ну так я себе не враг - лучше не знать мне одному, чем будет знать обо мне вся округа".
Статья "Заражен и очень опасен" написана в 1993 году - неужели за прошедшие годы ничто не изменилось в сознании людей? К сожалению, если и изменилось, то очень незначительно. "Со СПИДом на работу" попытался устроиться корреспондент "Общей газеты" и рассказал об этом в номере от 18-24 декабря 1997 года. Вспомним, что к этому моменту прошло уже два года с тех пор, как вступил в действие Федеральный закон "О предупреждении распространения...", согласно которому тест на ВИЧ при устройстве на работу обязаны проходить только врачи СПИД-центров и пунктов обследования на ВИЧ, судмедэксперты и научные работники, исследующие кровь, органы и ткани. Но когда корреспондент говорил потенциальным работодателям о том, что у него якобы ВИЧ-инфекция, его отказывались принять практически на любую работу. Вот лишь часть списка отказов:
"складской служащий в фирме "Партия", распространитель билетов моментальной лотереи "Юность планеты", швея-мотористка в частном швейном предприятии "Интан"... продавец мороженого, сторож на стройке, швейцар, расклейщик объявлений, уборщица...".
Как ни парадоксально, но в агентстве интимных услуг СПИДа не испугались и охотно согласились взять претендента с ВИЧ-инфекцией на работу.
Получая отказ за отказом и сочувственные рекомендации "искать работу без чистосердечного признания", журналист делает вывод:
"Полицейские меры, которыми пользовались в нашей стране на первом этапе распространения СПИДа, давно отменены, но ВИЧ-инфицированные по-прежнему в подполье... Общество по-прежнему делится на тех, кто скрывает свой диагноз, и тех, кто предпочитает о нем не знать".
Как мы видим из этих двух публикаций, между которыми лежит расстояние в четыре года, знание своего диагноза "ВИЧ-инфекция" по-прежнему влечет за собой необходимость его тщательно скрывать - хотя бы для того, чтобы получить работу или воспользоваться элементарными общедоступными услугами. Стоит ли удивляться, что возможность разглашения диагноза для многих опаснее, чем сам вирус: болезнь начнет проявляться не раньше, чем через несколько лет, а результаты огласки ВИЧ-статуса будут немедленными и необратимыми.
Говоря о проблемах, связанных с отношением общества к ВИЧ-положительным, часто забывают о том, что диагноз "ВИЧ-инфекция" сам по себе - сильнейший психологический стресс. Чтобы хотя бы отчасти понять связанные с ним переживания, журналист "примеряет на себя" ситуацию получения такого диагноза. В статье в "Российской газете" за 27 марта 1998 года, заглавие которой - "Клуб самоубийц" - перекликается с названием известного рассказа Р. Л. Стивенсона, автор якобы попадает на вечеринку, где "заражается" ВИЧ-инфекцией. В ожидании результатов анализа
"я находилась в жуткой депрессии. Думала только о том, что скоро умру. Я похоронила себя заживо. Работа не клеилась. Любимого оттолкнула от себя. Ради него. ... Боялась подходить к дочке... ни разу не обняла ее, не поцеловала. Знаю, что через поцелуй вирус не передается.., а подойти не могу".
В действительности ситуация заражения, обследования и получения диагноза была создана во время ролевой игры на семинаре. Но даже такое искусственное погружение в проблему позволяет
"разрушить ложные стереотипы, которыми мы напичканы.., чтобы не только головой понять, что такое СПИД, но и почувствовать это кожей".
http://www.aids.ru/aids/societ15.shtml